Судьи, ваше спасение — в соблюдении закона!

"Я буду осторожен. Мне ещё много нужно успеть. А если что – материалы хранятся в надёжном месте, готовые к опубликованию"

Судьи, ваше спасение — в соблюдении закона!

Владимир Соловьев

Правила игры меняются на глазах, и очень быстро. Коррупционное поведение должно выйти из моды, как и говорил Президент . Если кто привык держать нос по ветру, заметьте: ветер поменялся. Подтверждением тому ряд событий, которые названы знаковыми: это выступление Елены Валявиной, и история с Майковой, и история с Боевым. Это сигнал всему судейскому сообществу: вам стоит дорожить своей независимостью, в ней – спасение. Если судья действует по чьей-то команде, пусть даже «сверху», – то завтра может не быть ни этого судьи, ни этого «командира».

С тех пор как я стал заниматься судебными и правоохранительными темами, жизнь для меня изменилась. Дозы страдания и несправедливости – запредельные. На наш век точно хватит… Представляете, каково сейчас Максиму Коршунову? Прокурор запросил 8 лет строгого режима, и нужно как-то прожить в неопределённости месяц, пока начнут читать приговор… врагу такого не пожелаешь.

Представляете? В масштабах одной человеческой жизни. Восемь лет уже потрачено на это уголовное дело – и восемь лет просит прокурор…

Тем временем обвинение ведёт работу с судьями. Выделены специальные люди. Например, Надеев Сергей, сотрудник нижегородского ФСБ, закреплён за судьёй Назаровой Натальей Георгиевной. И уж такой обходительный… внушает: «Да они вас специально мучают, эти ужасные подсудимые, специально два с половиной года тянут дело, и болеют тоже специально – чтобы вы в отпуск не смогли сходить, да на вас лица нет… А вот мы их сейчас – по всей строгости… так, мол, им и надо!»

И ведь, если задуматься, судьи – живые люди. И действительно, два с половиной года не ходили в отпуск. И им так неплохо спокойно жилось раньше без этого 247-го дела, будь оно неладно. Понимаю, что им трудно отрешиться от эмоций…

А тут ещё большие начальники из Москвы, недосягаемые – и из судебного департамента, и из Верховного суда господин Тонконоженко, и другие герои моих передач вдруг проявляют интерес.

Разговоры ведутся так, чтобы руководству Нижегородского облсуда стало понятно: государственный интерес требует жертв в лице конкретного Максима Коршунова и Говорушко Владимира… А потом в узком кругу посмеиваются, как ловко направили судью в нужную сторону. Вот какое волшебное заклинание про «государственный интерес».

А Президент сказал, что решение, принятое за деньги, и решение, принятое по звонку – в обоих случаях это коррупция. Тут даже не важно, судья догадывается, что его используют, или нет.

Важно вот что. Правила игры меняются на глазах, и очень быстро. Коррупционное поведение должно выйти из моды, как и говорил Президент. Если кто привык держать нос по ветру, заметьте: ветер поменялся.

Подтверждением тому ряд событий, которые названы знаковыми: это выступление Елены Валявиной, и история с Майковой, и история с Боевым. Это сигнал всему судейскому сообществу: вам стоит дорожить своей независимостью, в ней – спасение. Если судья действует по чьей-то команде (пусть даже «сверху») – то завтра может не быть ни этого судьи, ни тех, кто сверху. Не покровители, а только закон гарантирует судье долгую и успешную карьеру. Вот его, закона, и надо держаться.

Ликвидация РФФИ указом Президента Медведева – тоже знаковое событие. Фонд прославился не столько основным видом деятельности (приватизацией), сколько лихими делами по продаже конфиската – говоря прямо, товарным рейдерством.

В прошлой передаче я рассказывал, как Следственный комитет возбуждал уголовное дело против Сергеева, руководителя Домодедовского госпредприятия. У меня появилась любопытная переписка между ФСБ и господином Новиковым, одним из высокопоставленных сотрудников Главного следственного управления: как ФСБ продавливала возбуждение дела.

Продавила – ненадолго. А неделю назад газеты сообщили, что Новиков со службы уволен.

В современных политологических исследованиях Домодедово уже приводится как классический пример чиновничьего рейдерства. Рейдеры-чиновники и рейдеры в погонах –примета нашего времени.

В Домодедово уже 8 месяцев продолжается межведомственная проверка, невиданная по масштабам. Несколько лет было потрачено, чтобы получить карт-бланш на эту проверку.

Во всех случаях инициатором был директор ФСБ. Я рассказывал, как это делается: секретное письмо прямо Президенту, основная цель – вызвать стойкое чувство тревоги. В ход идёт фантазия. Навешиваются ярлыки – от сотрудничества с иностранной разведкой до попыток «захвата воздушного пространства Северного ледовитого океана».

И вот теперь нужно что-то отвечать руководителям государства. А отвечать-то нечего. За 8 месяцев работы результат нулевой. Получается, инициаторы написали Президенту неправду. И воздух над океаном никто не захватывал. Двусмысленная ситуация для проверяющих… вот они и пытаются любой ценой возбудить уголовные дела – для того, чтобы отрапортовать руководству страны, что тревога была не напрасной.

Ситуации похожи как две капли воды. В одном случае загоняют людей в тюрьму, чтобы оправдать продажу вещдоков. В другом случае пытаются возбудить уголовное дело, чтобы оправдать смысл откровенно карательной проверки… Дальше, если удастся возбудить уголовное дело – будут пытаться посадить кого-то, ведь не зря же дело возбуждали… Вдохновитель и дирижёр этой титанической работы – Федеральная служба безопасности.

Понемногу складывается ОЧЕНЬ интересная и поучительная картина методов работы, методов влияния ФСБ.

Вот, например, собирается Комиссия при Президенте по предварительному рассмотрению кандидатур на должности судей федеральных судов (в народе – «кадровая»). Это консультативный орган. Он может рекомендовать человека в судьи, а может не рекомендовать. В комиссии много действительно уважаемых, мудрых людей. Обсуждаются вопросы. И вдруг Боев делает знак, мол – пора. И слово берёт его коллега, тоже сотрудник ФСБ, тоже замначальника управления «М» господин Ишинов Евгений Валентинович.

Ишинов многозначительно сообщает про кандидатов: этот связан с группировками, этот – ещё что-то, а вот Чернявский Валентин Семёнович вообще замечен в контактах с американской агентурой на территории Киргизии. А доказательства есть? Есть, говорит Ишинов, но не покажу.

Чернявский – если кто не знает, это бывший зам.министра внутренних дел, бывший руководитель Судебного департамента, бывший сенатор, ныне – депутат Госдумы от Единой России, без пяти минут губернатор Омской области и близкий друг Владимира Каланды и, кстати, в прошлом сам же член этой кадровой комиссии.

Господа чекисты, ну если у вас есть серьёзный материал, что человек – вражеский агент, так изобличите его и получите заслуженный орден. Так ведь нет. Работа ведётся на уровне подмётных писем.

Точно так же вёл себя генерал Фёдоров, когда приходил на совещания к Грефу по конфликту вокруг аэропорта.

Точно так же ведёт себя генерал Чернышев, когда – с одобрения Бортникова – отменяет директору аэропорта допуск к секретным документам, чтобы он не мог работать…

Есть масса примеров, и с каждым днём их всё больше. Материалы поступают и поступают. Знаковые события последних двух недель послужили для этого отличным импульсом.

Много интересного про таможню: ещё одна глобальная тема. Есть подробные объяснения, почему и при каких обстоятельствах из Центральной акцизной таможни уволился господин Мурашко (замначальника), а из управления собственной безопасности ФТС – его начальник Зайцев, и как к этому относится господин Завражнов (замначальника ФТС), и что связывает Завражнова с директором ФСБ Бортниковым. Как проходила смена кадров в северо-западном таможенном управлении. О конкуренции между ФТС и ФСБ за контроль над потоками контрабанды. О том, почему пришлось уволиться заместителю начальника Управления собственной безопасности ФСБ генералу Фоменко. Про то, как, какими методами работает управление собственной безопасности. Про генерала Купряжкина и его предшественника Шишина – воплощение поговорки, что «бывших» не существует: вроде уволили, а от дел не отошел. Про то, какие шаги предпринимаются, чтобы развалить изнутри дело «Трёх китов». Про версии гибели Юрия Щекочихина.

Я буду осторожен. Мне ещё много нужно успеть. А если что – материалы хранятся в надёжном месте, готовые к опубликованию.